Здесь в этой теме будем собирать и исследовать материал об общеизвестном подвиге получившем большую огласку в последние годы.
С начала войны шатхы считались “вторым фронтом” и добывающие уголь- стратегическое сырье шахтеры имели бронь от призыва.
И только 18 августа 1941 года было принято такое вот постановление:
Государственный Комитет Обороны
Постановление № ГКО-506сс от 18.08.41.
Москва, Кремль.
1. Разрешить НКО призвать в ряды Красной Армии 40000 рабочих шахтеров Донбасса.
Мобилизованными шахтерами в первую очередь укомплектовать:
383 сд – дислокация г.Сталино.
395 сд – дислокация г.Ворошиловград.
411 сд – дислокация г.Харьков.
393 сд – дислокация г.Славянск.
2. Призыв военнообязанных по категориям согласовать с т.Хрущевым и Наркомугля т.Вахрушевым.
Председатель Государственного Комитета Обороны
И.Сталин.
Основание: РГАСПИ, фонд 644, опись 1, д.7, л.70.
То есть- только 19го августа в Сталино (Донецке) могли начать формировать первые команды.
это одна из некоторого ряда нестыковок.
По данным мемуарных источников
Имея общее представление о положении в Одесском оборонительном районе во второй половине августа 1941 года и значении 412-й береговой батареи для обороноспособности Восточного сектора, обратимся к сведениям мемуарных источников.
Воспоминания участников обороны Одессы являются базовыми историческими источниками для данной работы, поскольку, именно после прочтения мемуаров И. И. Азарова в 1980-х годах, научный сотрудник Музея истории Краснознаменного Одесского военного округа Новомир Иванович Царихин, стал первым исследователем, занявшимся изучением и популяризацией малоизвестного подвига. Долгое время военные мемуары являлись единственным источником сведений о героических шахтерских ротах, до сих пор они содержат наиболее полную и разностороннюю информацию.
Большую ценность в этом отношении представляют книги уже упоминавшегося бывшего члена Военного совета Одесского оборонительного района, в то время - бригадного комиссара - Ильи Ильича Азарова, в которых личные воспоминания дополняются информацией из послевоенных бесед с уцелевшими защитниками Одессы и данными архивных документов. Работу над ними он начал в 1958, а завершил в 1974 году [24].
В 1962 году Воениздат выпустил первое издание мемуаров И. И. Азарова - «Осажденная Одесса». 412-й батарее и подвигу добровольцев Донбасса в этой книге посвящена отдельная глава с характерным названием - «Граната – тоже оружие». Ниже будут приведены достаточно обширные цитаты из первоисточника.
Описывая особо тяжелое положение, сложившееся в Восточном секторе 23 августа 1941 г., бои в районе деревни Чебанка, где противник беспрерывными атаками пытался прорваться в стык 1-го полка морской пехоты и 54-го стрелкового полка, И. И. Азаров сообщает: «Надежда на то, что к вечеру наступательный порыв противника иссякнет, не оправдалась. Враг, неся большие потери, добился все же некоторого успеха, потеснил части морской пехоты и 54-й стрелковый полк, небольшими группами автоматчиков просочился в стык двух полков и вышел на рубеж в 2–3 километрах от 412-й батареи. Окрыленный успехом, он решил, видимо, захватить батарею» [25].
Затем он приводит подробности состоявшегося в штабе ООР разговора с командующим районом контр-адмиралом Г. В. Жуковым: «Когда я зашел к Жукову, он разговаривал по телефону с командующим авиацией оборонительного района комбригом Катровым.
— Все ввели в действие, — обернувшись ко мне, сказал Жуков... — А Монахов опять докладывает, что у него дела плохи: четыреста двенадцатую батарею берут в кольцо, выбить автоматчиков, просочившихся в стык между полками, не хватает сил. Просил помощи, а резервов-то нет. Перебросить из других секторов тоже нельзя: жмут везде.
Заместитель начальника штаба ООР капитан 1 ранга Иванов доложил, что во 2-м морском полку есть две прибывшие на пополнение маршевые роты, но они не вооружены. И тут же позвонил Бондаренко, комиссар того батальона, в который пришли обе маршевые роты.
Жуков повернул трубку телефона так, чтобы и я слышал доклад комиссара. Бондаренко сообщил, что все 250 человек — шахтеры из Донбасса, без винтовок.
— Как они владеют гранатой? — спросил Жуков.
— Бросали болванку, а настоящую гранату никто еще не бросал... Устройство гранаты и обращение с ней большинство знают.
Жуков опустил трубку и спросил меня:
— Что будем делать?
— Нужно посылать тех, кто умеет обращаться с гранатой. Другого выхода нет.
— Готовьте людей, — приказал Жуков Бондаренко. — Через час прибудут машины. Отправляйте к Осипову. У каждого должно быть не меньше пяти гранат.
Жуков передал трубку мне.
— Сейчас выезжаю к вам, — сказал я Бондаренко.
— Шахтеры народ хороший. Немало коммунистов. Справимся и сами, — ответил он уверенно и с горечью добавил: — Нам бы оружие...
— Я прошу вас остаться в штабе, — рассерженно сказал Жуков, слушавший наш разговор. — Члену Военного совета подменять комиссара батальона или политрука роты — этого еще не хватало!
На душе у меня был горький осадок: посылать людей в бой без винтовок, с одними гранатами...» [26].
Напомним, что Монахов в то время являлся начальником Восточного сектора обороны, а упомянутый в отрывке Осипов, к которому направляют шахтеров - прославленный командир сражавшегося в Восточном секторе 1-го полка морской пехоты – полковник Яков Иванович Осипов [27].
Принявший маршевые роты 2-й морской полк первоначально имел значение резервного соединения, которому было поручено готовить личный состав для ведения боя на суше, направлять на фронт маршевые роты, защищать и охранять порт и подходы к нему от возможной высадки морского десанта [28].
Политрук 2-го морского полка Бондаренко навсегда запомнил, как уходили в бой шахтеры. Его рассказ воспроизводит на страницах своей книги И. И. Азаров: «Сначала собрали коммунистов. Объяснили задачу. Сказали: нужно выручить береговую батарею.
— Если враги захватят ее, — начал политрук роты Пронин, — они 180-миллиметровые морские орудия повернут на город... Вы понимаете?!
— Да нас без ружьев, как куропаток, перестреляют, — перебил кто-то Пронина.
— А ты уж хвост поджал! — дружно навалились товарищи на бросившего реплику.
А потом собрали всех. Было примерно то же.
Кто-то нерешительно сказал:
— Без оружия в бой — все равно что в шахту без отбойного молотка...
— А по сколько гранат дадут? — спросил другой. — По шесть — восемь.
— Ничего, — успокоился кто-то, — граната — тоже оружие.
— Пора, что ли? — сказал рослый шахтер.
В казарме осталось двенадцать человек — раненые и больные. Им передавали наспех написанные письма, просили записать адреса.
Сели в машину, запели:
Слушай, рабочий,
Война началася,
Бросай свое дело,
В поход собирайся.
Смело мы в бой пойдем
За власть Советов
И, как один, умрем
В борьбе за это...» [29].
Подробно описывая предшествовавшие события, о самом бое Азаров говорит скупо: «Противник после сильной подготовки, пользуясь наступившими сумерками, бросил на 412-ю батарею два батальона. Солдаты шли в полный рост, волнами. Шли. Падали. Снова шли. Их подпустили ближе. А потом сразу загрохотали тяжелые и противотанковые орудия, четыре 82-миллиметровых миномета.
Они грохотали 21 минуту. Враг не выдержал огня, побежал. На поле боя осталось больше 500 трупов.
Как раз в этот момент я дозвонился до Осипова.
Он сорванным голосом доложил, что связь с Зиновьевым восстановлена. Часть противника прижата к берегу. Есть пленные. Противник пытался расширить прорыв в стыке там, где просочилась группа автоматчиков. Двигавшуюся туда роту с приданными минометными командами встретили шахтеры с гранатами. Они спасли положение.
— У них очень большие потери, — глухо сказал Осипов. — Командир роты старший лейтенант Силин убит... Когда он упал, произошло замешательство. Но он поднялся и снова побежал. Второй раз упал — и уже не встал. Роту повел в атаку Пронин. И его ранило в живот...
Потом нам донесли, что ночью, когда подбирали убитых, обнаружили еще живого Пронина. В тяжелом состоянии его отправили в госпиталь и выходили» [30].
И. И. Азаров еще несколько раз коротко упомянет в своем тексте о шахтерах.
Так, вспоминая свои посещения Одесских госпиталей, он следующим образом охарактеризует мастерство главного хирурга 44-го военно-морского госпиталя Вениамина Ивановича Иванова, делавшего в то время до 30-ти операций в сутки: «Это он поднял на ноги политрука шахтерской роты Пронина, приговоренного, казалось, к смерти» [31].
Очень красноречив эпизод с заседанием Военного совета, который еще раз подчеркивает значение 412-й батареи, а также показывает осознание командующим высокой цены ее спасения: «На очередном заседании Военного совета мы обсуждали положение, сложившееся в районе Чебанки.
— Позор нам будет, — говорил Жуков, если враги захватят батарею и повернут против нас. Никакого оправдания нам не будет...
— Что думают о ситуации члены Военного совета? — прервал молчание Жуков. — Дальнейшее сужение линии фронта приведет к тому, что город и порт будут простреливаться артиллерией врага. Как быть с четыреста двенадцатой батареей?
Слушая Жукова, я вспомнил, как за три часа до заседания Военного совета прибывший в штаб Дитятковский упрашивал его не взрывать стационарную 412-ю батарею.
Жуков молча выслушал его доводы, потом встал, прошелся по комнате, подошел к столу, уперся в него руками и, глядя на Дитятковского поверх пенсне, тише обычного сказал:
— Ты знаешь, какой ценой мы выручали батарею?! Помнишь роту шахтеров с одними гранатами?!
— Все помню...
— Не хватает только того, чтобы враг на наших плечах ворвался на батарею и развернул ее в сторону города. Вчера такая угроза была...» [32].
После длительного обсуждения сложившейся обстановки члены Военного совета пришли к единому решению, поддержав предложение генерала-лейтенанта Г. П. Софронова: участок между Большим Аджалыкским и Аджалыкским лиманами оставить, правофланговые части Восточного сектора отвести на линию Вапнярки и Александровки, после отхода 412-ю батарею взорвать, личный состав ее передать в 1-й полк морской пехоты. В ночь на 25 августа решение Военного совета было выполнено. При этом батарея была уничтожена в 6.30 утра 25 августа 1941 года [33].
Так закончился боевой путь героической береговой батареи, ставшей местом первого и последнего боя воинов-шахтеров Донбасса.
Осенью 1958 года И. И. Азаров выехал на Черноморский флот для проверки состояния политработы, прибыв в Одессу, он узнает, что здесь проживает капитан 2 ранга запаса Семен Иванович Бондаренко, в прошлом - комиссар батальона, в который пришли шахтерские роты. Вскоре ветераны встретились: «Мы вместе едем по Николаевской дороге к Чебанке, где некогда стояла знаменитая 412-я батарея.
— Вот здесь шахтеры с гранатами выручали батарею, — показал Бондаренко рукой вправо, когда мы были в трех километрах от старой батареи.
С непокрытыми головами ходили мы по ровному, уже не раз вспаханному полю, где ничто больше не напоминало о минувших боях. А у меня стояло в ушах: «Ты знаешь, какой ценой мы выручали батарею?! Помнишь роту шахтеров с одними гранатами?!»
Мы шли туда, где когда-то меня удивили домики на орудиях. И там тоже ничто не выделялось над землей. Медленно вслед за нами шла к Чебанке машина.
И вот она, 412-я... Бывшая... Только гнезда бетонные. И входа в потерну нигде не найти. Земля... Бурьян...» [34].
Вероятно, благодаря этой встрече многие подробности истории о подвиге шахтеров вошли в книги бывшего члена Военсовета Одесского оборонительного района.
Второе издание воспоминаний И. И. Азарова под названием «Сражающаяся Одесса» вышло в свет в 1965 году в Издательстве политической литературы. Книга, предназначавшаяся «для самых широких масс советских читателей», представляла собой сокращенную, почти в два раза потерявшую в объеме версию первоначальной работы.
В связи с этим интересующий нас эпизод, содержащийся в главе «Приказ есть приказ», также приведен в сокращении: «Особенно напряженное положение создалось в Восточном секторе, где противник, несмотря на большие потери, добился некоторого успеха, потеснил наши части. Небольшими группами автоматчиков враг просочился в стык двух наших полков и вышел на рубеж в 2-3 километрах от 412-й береговой батареи, состоявшей из 180-миллиметровых орудий…
Противник после сильной артиллерийской и минометной подготовки, пользуясь наступившими сумерками, решил захватить 412-го батарею. Он бросил против нее два батальона. Солдаты шли в полный рост, волнами. Их подпустили ближе. А потом сразу загрохотало все, что могло стрелять...
Враг не выдержал огня, побежал. На поле боя осталось более 500 трупов. Были захвачены пленные.
Противник пытался расширить прорыв там, где просочилась группа его автоматчиков. Двигавшееся туда подразделение противника с приданными минометными командами встретила наша рота, состоявшая полностью из шахтеров. Шахтеры дрались не на жизнь, а на смерть. Рота несла большие потери. Был убит ее командир старший лейтенант Силин. Его заменил политрук Пронин. Но и он вскоре был ранен в живот и в тяжелом состоянии отправлен в госпиталь. Однако все атаки противника были отбиты» [35].
В данном отрывке отсутствует сообщение о том, что шахтеры были вооружены только гранатами, т. е. главную особенность боя, автор на этот раз оставил «за кадром», возможно, сказался не только «конспективный» характер второго издания, но и специфика самого «Политиздата».
Последнее – третье дополненное и переработанное издание мемуаров И. И. Азарова, под тем же названием, что и первое - «Осажденная Одесса», вышло в одесском издательстве «Маяк» в 1975 году. Натиск в Восточном секторе и бой у 412-й батареи отражены в главе «Батарея в Чебанке». По существу текст этой главы идентичен тексту главы «Граната – тоже оружие» из первого издания воспоминаний, незначительной редакции подверглись отдельные предложения и реплики [36].
Стоит зафиксировать только один момент – появившееся в третьем издании имя и отчество политрука шахтерской роты Пронина: «Потом нам донесли, что ночью, когда подбирали убитых, обнаружили Ивана Алексеевича Пронина. Он дышал. В тяжелом состоянии его отправили в госпиталь. Врачи спасли ему жизнь» [37].
Определенный интерес вызывает фрагмент из выпущенной в 1969 году Воениздатом в серии «Военные мемуары» книги «Не померкнет никогда» бывшего начальника штаба Приморской армии и заместителя начальника штаба Одесского оборонительного района Н. И. Крылова. Описывая судьбоносное для 412-й батареи заседание Военного совета в главе «Решает Восточный сектор», он в частности отмечает: «Нельзя было также не считаться с более чем реальной опасностью захвата 412-й батареи противником. 24 августа к ней уже едва не прорвались фашистские автоматчики, атаку которых с трудом отбила гранатами рота моряков» [38].
Пусть и в трех строчках, но это еще один источник, который упоминает исследуемое нами событие. Шахтеры названы здесь моряками, но так ведь оно и было, поскольку не имевших оружия добровольцев направили во 2-й морской полк, чтобы подготовить их в качестве морских пехотинцев. Затем шахтеров перебросили в Восточный сектор для оказания помощи 1-му морскому полку. Поэтому защищать береговую батарею они уходили моряками. Важно, что Н. И. Крылов говорит о роте, отбившей атаку гранатами, ведь это ключевая особенность боя за 412-ю.
Дата боя, которую приводит Н. И. Крылов (24 августа) на один день отличается от даты боя по И. И. Азарову (23 августа), однако этому может быть найдено объяснение. Дело в том, что вражеская атака на батарею началась поздним вечером 23 августа, тогда же в Восточный сектор была направлена шахтерская рота. Фактически события разворачивались в ночь на 24 августа, и сказать когда именно произошел бой – до 24.00 23 августа или уже после 00.00 24 августа, затруднительно. В дальнейшем нам еще предстоит увидеть значительную путаницу в датах в военно-исторической литературе, думается, что окончательный вывод лучше делать на основании архивных документов.
Рассмотрим еще один комплекс мемуарных источников.
Выше уже говорилось о том, что первым целенаправленно исследовать материалы о подвиге шахтеров начал проживавший в Одессе ветеран Великой Отечественной войны, полковник в отставке - Новомир Иванович Царихин. Долгие годы вся работа держалась на его энтузиазме.
Являясь научным сотрудником Музея истории Краснознаменного Одесского военного округа (в настоящее время - Военно-исторический музей Южного оперативного командования), Н. И. Царихин часто проводил экскурсии по местам боевой славы города-героя, на которых рассказывал о бое за батарею в Чебанке. При случае, Новомир Иванович расспрашивал ветеранов, участвовавших в обороне Одессы, известно ли им что-либо об этом событии.
В 1980-х годах, в один из юбилеев обороны города, после очередной экскурсии к Новомиру Ивановичу подошел ветеран, воевавший на 412-й батарее – сержант Ф. С. Задоя. Он рассказал об обороне батареи, а также все то, что знал о шахтерах, сожалея, что многое уже забылось: «В ночь на 24 августа батарея была окружена, – начал Федор Самойлович, – и весь личный состав отражал беспрерывные атаки в 100 метрах от орудий. У нас были 45-миллиметровые пушки, счетверенные максимы, минометы и даже камнемет. Сильный бой был и у командного пункта батареи, над обрывом у моря. Румын было много и они все время лезли на нас. Их поддерживали минометы и пулеметы, у нас уже были раненые и убитые.
Я отвечал за связь и минирование. Но связи с командованием в Одессе у нас не было. Румыны действительно могли захватить батарею, а мы были готовы умереть, но батарею не отдать. Ко взрыву батареи мы не были готовы, да и жалко было ее взрывать: за день до этого мы поменяли стволы орудий и все еще надеялись на помощь.
Вдруг в районе Николаевской дороги начался бой. Видны были разрывы гранат, слышны взрывы и стрельба. Штурм батареи прекратился, а бой в районе дороги еще некоторое время продолжался, но затем затих. Защитники батареи поняли, что пришла помощь, и были уверены, что это моряки 1-го полка, наши соседи. Тем временем рассвело, а к нам на батарею никто не шел.
Мы, несколько батарейцев, осторожно подошли к месту боя и увидели жуткую картину. Перед дорогой, в траве, в кустах, лежали трупы румынских солдат с разрубленными головами, плечами, тела погибших наших бойцов в тельняшках, слышны были стоны раненых, ругань, призывы о помощи…
На земле валялись румынские винтовки. У некоторых наших мертвых бойцов в руках были зажаты окровавленные саперные лопатки, ножи и те же румынские винтовки с разбитыми прикладами.
Дальше по дороге несколько раненых бойцов, опираясь на винтовки, ходили, искали своих и перевязывали друг друга.
На обочине дороги сидел старый, с бородкой, боец в мичманке, ему другой боец перевязывал плечо. На груди старика была татуировка – двуглавый орел держал в лапах якорь. Старик попросил закурить, потом сказал, что надо найти нового командира – шахтера, он где-то здесь лежит, может жив. Старый моряк был местным жителем, смотрителем какого-то маяка. Он подсел в селе, чтобы показать дорогу к 412-й батарее, но тоже пошел в бой вместе со всеми.
Не знаю, что там было дальше по дороге и вокруг батареи, но подбежал наш юнга и сказал, что меня вызывает командир наладить связь с Одессой, и я, взвалив на плечи одного раненого, ушел на батарею.
Потом нам сказали, что наши спасители были шахтерами из города Сталино. Они ценой своей жизни спасли не только батарею, но и Одессу.
Позже, когда мы уже взорвали батарею и влились в 1-й морской полк, батарейцы снова вспомнили ночной бой, и пришли к единому мнению, что такой подвиг могли совершить только шахтеры, с их характером и силой…» [39].
Живой рассказ Федора Самойловича Задои ценен как свидетельство очевидца, ведь это единственный человек своими глазами видевший поле боя и оставивший воспоминания, что может помочь в восстановлении целостной картины боя, отсутствующей в мемуарах Азарова. Важно и то, что информацией делится не один из руководителей обороны, не штабной офицер или политработник (А. А. Азаров, Н. И. Крылов, С. И. Бондаренко), а рядовой боец.
Упомянут ряд существенных деталей. Так, из описания можно сделать вывод, что бой в большей степени проходил как рукопашная схватка. Появляются дополнительные данные о вооружении шахтеров – это ножи и саперные лопатки, а также отнятые у врага румынские винтовки, которые, судя по разбитым прикладам, использовали для рукопашного боя.
По всей видимости, внезапно применив гранаты, шахтеры смешались с врагом и перешли в рукопашную, чтобы максимально компенсировать отсутствие стрелкового оружия. Наверное, это была единственно возможная тактика в тех обстоятельствах. Сближению с противником способствовало и ночное время суток, ограничивающее дальность прицельного огня.
Стоит обратить внимание на сообщение о новом командире – шахтере. Наверное, после гибели старшего лейтенанта Силина и ранения политрука Пронина у шахтеров произошла самоорганизация, выдвинувшая общепризнанного лидера для дальнейшего руководства боем.
Сведения о большом количестве убитых и тяжелораненых шахтеров, согласуются с другими мемуарными источниками.
И еще один важный момент, Ф. С. Задоя говорит о шахтерах из города Сталино, т. е. это уже не просто шахтеры Донбасса, а представители определенного города. Как известно, до 1961 года название Сталино носил нынешний город Донецк. Хотя и в этом случае мы не можем допускать однозначной трактовки, ведь в областной центр могли стекаться шахтеры, мобилизованные со всей области, и, уходя оттуда на фронт, они тоже в какой-то степени становились «шахтерами из города Сталино».
В 2001 году на экскурсии в музее Южного оперативного командования у Новомира Царихина побывала участница обороны Одессы, бывшая медсестра полевого пункта медицинской помощи 1-го морского полка Мальвина Федоровна Никон-Дунай. Она вспомнила, что 23 августа 1941 года их медпункт находился на окраине села Новая Дофиновка: «Ночью позвонило начальство и предупредило, чтоб персонал подготовился к приему большого количества раненых шахтеров. Двое наших санитаров утром уехали на машине в сторону Чебанки и привезли человек десять тяжело раненых бойцов. Они потеряли много крови, всем им нужны были операции. После оказания первой помощи их увезли в Одессу. Санитары рассказали, что там, у Чебанки, на Николаевской дороге и у 412-й батареи много погибших шахтеров. Их собирали морские пехотинцы 1-го полка, и на машинах перевозили для захоронения в братской могиле где-то вблизи от места гибели» [40]. Точного места расположения братской могилы Мальвина Федоровна не знала.
В апреле 2010 года, когда под Одессой шли активные работы по увековечиванию памяти воинов-шахтеров, на сайте Одесского областного совета появился материал «Вспоминай, Лена...» о бывшем санинструкторе 412-й батареи – 86-летней Елене Ивановне Бужак. Она вспоминала переодетых во флотскую форму донбассовцев, о том, как помогала раненым: «На 412-ю батарею приехали ночью 22 августа. Каша была неимоверная, страх… Наши ребята падали, и мы, как могли, сутками таскали раненых в посадку, оттуда их машинами-подводами отправляли. А несчастных, кто погиб, там хоронили…» [41]. Информации о том, что Елена Ивановна впоследствии смогла точно указать на место братского захоронения, обнаружить не удалось.
Сведения военно-исторической литературы
Помня о богатом и разностороннем материале мемуарных источников, обратимся к сведениям военно-исторической литературы. Следует сразу оговориться, что до настоящего времени не существует отдельной работы, посвященной подвигу шахтеров Донбасса при защите 412-й батареи, однако в специализированной литературе по обороне Одессы иногда встречаются интересующие нас упоминания. Во многом они основываются на данных, проанализированных выше мемуарных источников, однако есть и уникальная информация, а также некоторые разночтения.
Следует учитывать тот факт, что до работы в архивах, все сведения по теме нашего исследования можно было получить только в открытых источниках – изданных мемуарах и военно-исторической литературе.
В 1978 году в Воениздате в серии «Города-герои» выходит военно-исторический очерк одесского писателя Г. А. Карева «Одесса – город-герой». Глава «Испытание на стойкость» начинается с описания доблести 412-й батареи, и вот что там сообщается: «Противник, потеряв надежду подавить батарею артогнем и авиацией, неоднократно пытался захватить ее, выделяя для этого танки, пехотные и кавалерийские части, и каждый раз был вынужден откатываться, неся большие потери в живой силе и технике. Так, 23 августа он атаковал позиции «четыреста двенадцатой» особенно большими силами. Однако и на этот раз ему не удалось добиться успеха. Открыв огонь из всех орудий и минометов, батарейцы уничтожили до 500 вражеских солдат и офицеров и заставили противника вновь отступить. Но в последующем частям оборонительного района пришлось отходить к городу, и передний край все ближе перемещался к позициям батареи. Подразделения вражеских автоматчиков начали окружать ее. Своими силами батарейцы уже не могли отбить атаку, а соседние поредевшие пехотные подразделения были скованы атакой противника. Свободного резерва у командования оборонительного района тоже не оказалось. Тогда командующий обороной контр-адмирал Жуков приказал послать на выручку батарейцам только что прибывший маршевый батальон донецких шахтеров. Это были необученные и даже невооруженные люди, только-только сменившие шахтерские спецовки на военную форму. Они получили по семь-восемь гранат (другого оружия не было) и на грузовиках отправились на батарею. Когда в бою упал смертельно раненный командир шахтерской роты коммунист старший лейтенант Силин, бойцов в атаку повел политрук Пронин. Через некоторое время из Восточного сектора в штаб ООР доложили: атака вражеских частей отбита, на поле боя противник оставил более 500 трупов, остальные автоматчики прижаты к берегу лимана и уничтожаются» [42].
И хотя на данный отрывок просматривается влияние мемуаров И. И. Азарова, есть причина, по которым к сведениям автора нужно отнестись со всей серьезностью. Дело в том, что Григорий Карев сам являлся участником обороны Одессы. В осажденный город он прибыл из Севастополя в составе 4-го отряда моряков-добровольцев 26 августа 1941 г. [43], и вскоре стал его комиссаром. Карев и сам мог слышать эту историю от бойцов морских полков или политработников оборонительного района. Поэтому информация о шахтерах в его изложении может носить мемуарный характер. Кстати, мы замечаем ту же подробность, что и у сержанта Ф. С. Задои. Карев пишет о «батальоне донецких шахтеров», а как мы помним, И. И. Азаров сообщал о «шахтерах из Донбасса».
Однако, читая его изложение событий у 412-й батареи 23 августа, трудно отделаться от впечатления, что Г. А. Карев один и тот же бой описал как два разных. По крайней мере, мемуарные источники показывают один комплексный бой 23 августа, в результате которого от действий артиллерии батареи, моряков 1-го полка морской пехоты и шахтерской роты вооруженной гранатами враг был разбит и оставил на поле боя более 500 трупов. У Карева эта цифра потерь противника встречается дважды. В то же время неясно, в какие сроки мог произойти бой донецких шахтеров (бой № 2 по Кареву), если допустить, что 23 августа (фактически - в ночь на 24 августа), батарея отбилась сама, огнем своих орудий (бой № 1 по Кареву). Ведь нужно помнить, что в ночь на 25 августа уже производилось уничтожение батареи в связи с отходом частей Восточного сектора на новые рубежи. Да и Военный совет, решивший судьбу 412-й, заседал 24 августа, и на нем проговаривалось, что угроза захвата батареи была именно «вчера», т. е. – 23 августа 1941 года.
В том же 1978 году в одесском издательстве «Маяк» была выпущена книга В. Г. Балацкого «Подвиг Одессы: путеводитель». На страницах с описанием действий 412-й береговой батареи находим: «24 августа автоматчикам врага удалось просочиться сквозь боевые порядки советских войск и приблизиться к позициям береговой батареи. Батарея, грозная для дальних целей, почти беспомощной была перед ближними. Артиллеристы отбивались, находясь в окружении. Но сил не хватало. На помощь были посланы 250 шахтеров, только что прибывших для пополнения 2-го полка морской пехоты. Шахтеры спасли положение – они прорвали вражеское кольцо. Но очень дорогой ценой…» [44].
И в этот раз очевидно влияние работ И. И. Азарова. На вопросе датировки боя (24 или все же 23 августа) мы уже останавливались. В общем, никаких новых деталей нет (да и вряд ли следовало ожидать их от путеводителя), но поблагодарим В. Г. Балацкого за популяризацию подвига 250 шахтеров.
Новое направление поиску придает небольшой фрагмент, выпущенной Военным издательством в 1983 году «Боевой летописи военно-морского флота (1941-1942)». Так, в разделе «3.5 Оборона Одессы» при описании событий произошедших в период с 22 по 23 августа читаем следующее: «В районе 412-й береговой батареи 22.08 артогнем и подошедшим на помощь батарейцам 2-м отрядом моряков-добровольцев был разгромлен вражеский батальон. Противник потерял до 500 человек убитыми» [45].
Место, дата, обстоятельства боя (совместные действия батареи и моряков), потери противника, свидетельствуют в пользу того, что речь идет о том самом бое, который является темой нашего исследования. В 20-х числах августа 1941 года просто не было другого такого случая, когда бы противник уничтожался «артогнем и подошедшим на помощь батарейцам» отрядом моряков. И если мы уже встречали путаницу в датировке боя, когда называлось то 23, то 24 августа, то можем предположить, что и 22 августа – дата из той же серии. Окончательным аргументом здесь могут быть только архивные документы, но о них позже.
Интересно другое, упомянутый 2-й отряд моряков-добровольцев. Как сообщает та же «Боевая летопись ВМФ»: «Для пополнения сухопутных частей Одесского оборонительного района в Крыму было сформировано 6 отрядов моряков-добровольцев. 22.08 из Севастополя в Одессу на крейсере «Красный Крым», эсминцах «Фрунзе» и «Дзержинский» прибыли 1-й отряд моряков-добровольцев – до 600 человек (командир – майор А. С. Потапов, военком – ст. политрук С. М. Изус) и 2-й отряд в составе 700 человек (командир – майор И. М. Деньщиков, военком – ст. политрук С. Я. Ремизов)… Отряды моряков-добровольцев пополнили состав сухопутных частей Одесского оборонительного района, понесших к тому времени большие потери в боях с превосходящими силами врага» [46].
Т. е. маршевые шахтерские роты могли прибыть в осажденный город всего за день до боя у 412-й батареи, вместе с 1-м (до 600 человек) и 2-м (до 700 человек) отрядами моряков-добровольцев (последующие прибывали с 26 августа, после исследуемых событий). Ведь шахтеры также были добровольцами и появились в Одессе незадолго до 23 августа.
В то же время известно, что отряды моряков-добровольцев были хорошо вооружены и их сразу же направляли на самые ответственные участки фронта. 1-й отряд успешно воевал в Западном секторе [47], а 2-й - в Южном (но никак не Восточном!) [48].
Однако и «Боевая летопись военно-морского флота (1941-1942)» была написана главным образом на базе архивных документов. С учетом этого фактора, можно предполагать, что между 2-м отрядом моряков-добровольцев и шахтерскими ротами существовала определенная связь.
Возможно, шахтеры числились во 2-м морском отряде и прибыли вместе с ним (по какой-то причине еще не успев получить оружие). Но затем их пути разошлись - вооруженных моряков-черноморцев сразу же распределили по воинским частям Западного и Южного секторов обороны. Невооруженных, но стремившихся попасть на передовую шахтеров-добровольцев определили во 2-й морской полк, который на начальном этапе своего существования фактически являлся учебным полком.
Завершим знакомство с данными военно-исторической литературы на книге «73 героических дня: Хроника обороны Одессы в 1941 г.». Ее третье переработанное и дополненное издание вышло в Одессе в 1988 году. Вот что мы находим при описании боевых действий в пятницу 22 августа: «Однако враг, несмотря на большие потери, упорно продолжал свои атаки. Его подразделения рвались к Чебанке, где была расположена 412-я береговая батарея. Командование оборонительного района направило отряд из 250 моряков-добровольцев (командир майор И. М. Деньщиков) из прибывшего утром пополнения. Помощь пришла вовремя. Под вечер позиции батареи были атакованы двумя батальонами неприятельской пехоты. Подпустив врага поближе, батарейцы и моряки-добровольцы открыли огонь из всех видов оружия. В штыковом бою они разгромили вражеский батальон и захватили 9 противотанковых орудий, 3 станковых пулемета, 5 автомашин и другие трофеи. Противник потерял около 500 человек убитыми. Остатки его батальона бежали» [49].
Проанализировав отрывок, можно отметить, что он также содержит рациональное указание на возможную принадлежность роты шахтеров ко второму отряду моряков-добровольцев (ним и командовал майор И. М. Деньщиков), но вместе с тем вносит немалую путаницу (даже не касаясь вопроса датировки боя). Сама подача материала заставляет усомниться в степени компетентности авторов, в том, что они знакомы с известными данными мемуарных источников по бою у 412-й батарее (И. И. Азаров и Н. И. Крылов). Описанный в этом эпизоде «огонь из всех видов оружия» и «штыковой бой» 250 моряков-добровольцев прямо противоречат всем сведениям из воспоминаний ветеранов обороны Одессы.
Архивные материалы свидетельствуют
Ниже будут приведены данные архивных источников. Отметим, что в ноябре 2007 года поиск документальных материалов по теме исследования проводился в Центральном военно-морском архиве Министерства Обороны РФ (ЦВМА), расположенном в городе Гатчина Ленинградской области. Полученные там сведения позволили в феврале 2008 года продолжить работы в Москве в специализирующемся на штабных документах флотов Архивном отделе ЦВМА.
Изучение архивных документов принесло богатый фактический материал, подтвердивший достоверность реального существования участников тех событий и объективность сведений, изложенных в мемуарах ветеранов обороны Одессы.
Мы помним, что важное место среди мемуаров защитников Одессы занимают работы И. И. Азарова, однако основным источником его сведений о шахтерах является комиссар - Семен Иванович Бондаренко. По архивным данным он проходит как военный комиссар 1-го батальона 2-го морского полка. В частности, старший политрук С. И. Бондаренко упоминается в списке личного состава 2-го отдельного морского полка Одесской военно-морской базы по состоянию на 16 августа 1941 г. в должности военкома 1-го батальона [50]. В той же должности он упоминается в приказе командира Одесской военно-морской базы Черноморского флота от 8 августа 1941 г. [51], в списках 1-го батальона 2-го морполка на 27 августа 1941 г. [52], в приказе с объявлением личного состава 2-го морского полка на 28 августа 1941 г. [53].
Эти документы не только подтверждают реальное существование С. И. Бондаренко, но и говорят нам о том, что шахтерские роты прибыли в 1-й батальон 2-го морского полка (в мемуарах номер батальона не назывался).
Если продолжить тему подтверждения мемуарных источников, нужно отметить, что по документам ООР проходят и ветераны обороны Одессы, поделившиеся с Н. И. Царихиным своими воспоминаниями. Так, фамилия сержанта Ф. С. Задои есть в списке личного состава 412-й батареи (отмечено, что он ранен), из которого после взрыва батареи 25 августа 41 г. была сформирована 1-я рота 2-го батальона 1-го морского полка [54]. Имеется и наградной лист, с представлением к ордену «Красной звезды» на медсестру Дунай Мальвину Федоровну [55].
Сохранились важные сведения о политруке шахтерской роты Иване Алексеевиче Пронине. Наиболее раннее упоминание о нем встречается в приказе командира ОВМБ ЧФ от 8 августа 41 г. «О назначении политсостава во 2-й отдельный морской полк». И. А. Пронин проходит как политрук 1-й роты 3-го батальона этого полка [56].
Из чего делаем вывод о том, что Пронин не мог прибыть в Одессу вместе с шахтерами, а был назначен политруком роты на месте - во 2-м морском полку.
Политдонесение «О ходе военных действий, и партийно-политической работе в частях ОВМБ с 13.08.41 г. по 17.08.41 г.» сообщает о том, что Пронин являлся работником политотдела Одесской военно-морской базы, находился на передовой линии фронта и принимал непосредственное участие в боях в составе морских полков [57]. В том же политдонесении содержится информация о ранении политрука Пронина во время боя [58].
После тяжелого ранения его откомандировали для прохождения дальнейшей службы в распоряжение командиров морских полков Одесской военно-морской базы [59].
По данным архива судьба И. А. Пронина прослеживается полностью. После оставления Одессы в должности политического руководителя роты судоремонтного батальона, он продолжил службу на военно-морской базе Черноморского флота в городе Туапсе. 8 апреля 1942 года уроженец деревни Болотово Пронского района Рязанской области старший политрук Иван Алексеевич Пронин умер от ран, полученных во время воздушного налета вражеской авиации. Похоронили его на городском кладбище Туапсе. На момент своей гибели Пронин был холост, из родственников у него оставался в деревне дед [60].
Политдонесение отдела Политпропаганды Одесской ВМБ ЧФ от 3 сентября 1941 г. «О ходе военных действий частей Одесской ВМБ» поясняет причины прибытия шахтерских рот во 2-й морской полк. Оно же помогает понять, почему они были направлены в полк Я. И. Осипова: «С момента организации 2-го морского полка, он находится в стадии формирования, так как сформированные батальоны уходили в 1-й морской полк. Всего отправлено из 2-го Морского полка 1040 человек. В настоящее время в полку осталось 2 батальона и команда обслуживания, с которой проводят занятия и подготавливают людей к бою» [61].
«Отчет по обороне Одессы Одесской ВМБ ЧФ» безжалостно показывает реальное положение защитников в 20-х числах августа 1941 года, то положение, при котором стало возможным посылать в бой практически безоружных людей: «В боях 22 и 23.08 части ООР, разгромив значительные силы наступающего противника, в свою очередь понесли большие потери в личном составе и вооружении. Значительные потери также в начсоставе…
Плотность обороны на фронте резко падает. Армейских резервов и вообще резервов личного состава и оружия нет… Обученные резервы, полученные за счет дополнительной мобилизации по Одесскому району, использованы полностью.
Имеемый резерв около 4000 человек мобилизованных не обучены и не вооружены… Части ООР в течение более 10 суток ведут напряженные бои днем и ночью. Но, несмотря на усталость, они ведут ожесточенные контратаки, удерживая район обороны от натиска значительно превосходящих сил противника. Противник почти каждый день бросает новые свежие силы. У нас ощущается острый недостаток в вооружении: особенно минометах, минах, пулеметах, винтовках… Мобилизованы все материальные и людские резервы на помощь фронту. Но острый недостаток в живой силе и вооружении создает угрожаемое положение, нет гарантии недопустить прорыва фронта. Физическое состояние войск требует передышки, войска сильно устали. Над Одессой серьезная угроза» [62].
«Выписка из кратких итогов боевых стрельб береговых батарей Одесской ВМБ за время обороны гор. Одессы», пусть и с точки зрения «артиллерии», но все же описывает и документально подтверждает бой у 412-й батареи: «23 августа в районе дер. Чебанка происходили упорные бои 1-го морского полка с превосходящими силами противника. К вечеру этого дня противнику удалось местами потеснить наши войска и подойти к позициям батареи на 2-3 км.
Взять батарею фашисты решили психической атакой. Для этого бросили в наступление два батальона пехоты. Фашисты, пользуясь наступающими сумерками, в полный рост шли волнами в атаку. Батарея с дистанции 16-17 каб. открыла интенсивный огонь из главного калибра, противотанковых 45 мм пушек и из минометов. Эта канонада продолжалась 21 минуту.
Фашисты огнем батареи были разбиты, оставив больше 500 трупов, остатки в панике бежали» [63].
Конечно, не следует искать прямого упоминания о шахтерах в «итогах боевых стрельб береговых батарей», ведь этот документ составлялся совершенно с другой целью. Разве что посчитать таковым «упорные бои 1-го морского полка с превосходящими силами противника».
Приходим к обоснованному выводу, что И. И. Азаров был хорошо знаком с вышеприведенным документом и практически дословно процитировал его в своей «Осажденной Одессе». «Выписка» подтверждает реальную угрозу захвата батареи врагом. На ее основании окончательно определяется датировка боя, видно, что это вечер 23 августа. Можно допустить развитие событий вплоть до начала 24 августа (т. е. в ночь на 24 августа). Но точно отсеиваются такие ошибочные даты, как 22 августа или вечер 24 августа.
О тяжелых потерях войск в Восточном секторе, героизме бойцов и высоком значении артиллерии говорит «Отчет по обороне Одессы Одесской ВМБ ЧФ»: «В результате упорных боев 21-24.08.41 г. со значительно превосходящими силами противника, части Восточного сектора имели большие потери в личном составе. В некоторых подразделениях они достигали 70%, в отдельных батальонах оставалось в строю по 80-100 человек. Мобилизованные резервы были необучены. Части ООР с большим напряжением удерживали позиции за счет исключительного героизма личного состава и действий артиллерии…» [64].
Обработанные на данный момент архивные документы, пока не дали исчерпывающих ответов. Однако, существование в исследуемый период отряда из Донбасса, причем посылаемого на передовую без оружия, нашло неожиданное подтверждение в политдонесении отдела Политпропаганды Одесской ВМБ ЧФ от 6 октября 1941 г. «Об итогах боевой и партийно-политической работы за период с 22 июня по 22 сентября 1941 г.»: «При отправке на фронт группы призванных из Донбасса в связи с тем, что не всем хватало винтовок и им было указано что оружие они получат в части на фронте, отдельные к/ф заявляли: «Что Вы на мясо нас отправляете» [65].
Можно понять возмущение отдельных (заметим – отдельных, а не всей группы) «несознательных» краснофлотцев, по поводу того, что их посылают в бой без оружия. Но удивляет другое, ведь реплика «Что Вы на мясо нас отправляете» по смыслу идентична тем, что приводит И. И. Азаров: «Да нас без ружьев, как куропаток, перестреляют» и «Без оружия в бой — все равно, что в шахту без отбойного молотка». Конечно, бойцам шахтерских рот не могли обещать получения оружия в части на фронте (по крайней мере, в день боя), их должны были морально настраивать на «смертный бой» гранатами, саперными лопатками и ножами.
И все же в случайные совпадения верится мало, поэтому можно предполагать, что перед нами если не прямое, то, косвенное доказательство существования в Одесском оборонительном районе группы бойцов из Донбасса, принявшей участие в защите 412-й батареи.
