Великая Отечественная война 1941-1945 гг., несомненно, является одной из самых героических и в то же время трагических этапов истории нашего Отечества, ярким образцом сплоченной борьбы всего советского народа с фашистскими захватчиками. Унёсшая миллионы жизней, эта война стала и предметом крайне тщательного и многопланового научного изучения и предметного практического обобщения. Фактически, вся советская военная теория с 1945 по 1991 гг. базировалась именно на опыте этого, по сути, крупнейшего военного столкновения в истории человечества.
Вместе с тем, история Великой Отечественной до сих пор имеет огромное число «белых пятен» как фактического, так и концептуального характера. Причём речь идёт как об отдельных, тактических эпизодах, так зачастую и о целых кампаниях (сражениях). Примером последнего можно считать оборону Одессы в августе-октябре 1941 г.
Следует отметить, что из оборонительных сражений начального периода Великой Отечественной войны героическая оборона Одессы в советской историографии, несмотря на значительное число опубликованных мемуаров и изданных научных монографий, изучена была крайне поверхностно. Многие авторы крайне свободно оперировали устоявшимися штампами, одним из которых является 16 октября 1941 г. – официально последний день 73-х дневной обороны Одессы (5 августа-16 октября). Но ведь этот день, логически рассуждая, может являться и первым днём оккупации крупнейшего города Юга советской Украины, однако никто из историков советского и постсоветского периодов о последнем даже не упоминает. Молчат на эту тему и опубликованные в соответствующих сборниках официальные документы. Так как же реально выглядела ситуация под Одессой и в самом городе накануне и в период 16 октября?
В те дни красноармейцы и краснофлотцы, при поддержке мирного населения, не только больше двух месяцев сдерживали под стенами города 4-ю румынскую армию, но и наносили ей чувствительные удары. В связи с создавшимся положением из Бухареста на передовую один за другим летели грозные приказы, в одном из которых командующий румынской армии Маршал И. Антонеску прямо писал своим войскам: «…Позор такой армии, которая вчетверо превосходит противника по численности, превосходит его вооружением, сплочённостью, качеством командования, победоносностью и вместе с тем сдерживается на одном месте небольшими советскими частями…»1.
Несомненно, преувеличивая возможности своих войск в их превосходстве над Красной Армией, румынский диктатор в тоже время отлично понимал – подобные действия румынской армии являются плохой рекламой его режиму. Ведь ещё немного, и Гитлер начал бы сомневаться в правильности своего решения, одарив отсталую Румынию за вступление в войну с СССР южными территориями Украины и Молдавии, где милостиво разрешил создать «Губернаторство Транснистрия». А за подобные презенты, как известно, следует платить, тем более, что впридачу к обещанному румынскому руководству доставалась ещё и Одесса – крупнейший на Черном море промышленный и культурный центр, имевший современнейший и самый большой, на то время, в акватории порт2.
В отличие от румынских войск, положение в районе Одессы частей Красной Армии к началу октября 1941 г. выглядело довольно стабильным. Это позволило командующему Одесского Оборонительного Района (ООР) контр-адмиралу Г.В. Жукову 25 сентября отдать приказ о подготовке подчиненных ему войск к ведению зимних боев, считая, что, по крайней мере, до середины 1942 г. Одесса будет находиться в руках Красной Армии. При этом тыловые службы Приморской армии, согласно постановлению ВС ООР №09, для ведения боевых действий в условиях длительной блокады сделали на складах запас продуктов на год, который постоянно пополнялся централизованными поставками из Ставропольского и Краснодарского краев. К тому же, колхозники Овидиопольского района только в течение 17 сентября завезли в наш город 2900 тонн хлеба3. Кроме того, начиная с сентября, для ведения зимней кампании в Одессу было доставлено около 5000 печек-буржуек и к ним 25000 т. угля, 12000 т. кокса, 18000 т. дров, а также 22000 т. нефти и мазута. В это же время для личного состава оборонявших город частей с большой земли было доставлено зимнее обмундирование, полушубки и даже валенки4. Все это указывало на намерения командования Красной Армии ещё долго отстаивать свои позиции под Одессой.
Так же подготовкой к зиме жил и город. С 15 сентября в соответствии с решением горисполкома в осаждённой Одессе начался учебный год в школах, работали все промышленные и продовольственные предприятия, магазины, кинотеатры, радио, ходили трамваи. Словом, город жил только одной мыслью – что дивизии ООР вот-вот отгонят врага5.
Однако ситуация в районе Крымского перешейка к этому времени резко осложнилась. 25 сентября части 51-й советской армии (командующий генерал Ф.И. Кузнецов), не сумев оказать достойное сопротивление войскам 11-й немецкой армии, оставили Перекопские позиции, позволив противнику ворваться в Крым. Вот как описывает находящийся в то время в Одессе вице-адмирал И.И. Азаров первую реакцию на это известие командующего Одесского оборонительного района (ООР) контр-адмирала Г.В. Жукова:
«…Мы выстояли, почему не могут сделать этого они… Неужели эвакуация Одессы...»6
И печальное предсказание адмирала оправдалось. Уже в ночь на 1 октября в Одессу прибыли из Севастополя заместитель наркома Военно-Морского флота вице-адмирал Г.И. Левченко и начальник оперативного отдела штаба Черноморского флота капитан 2-го ранга О.С. Жуковский, вручив руководству ООР Директиву Ставки Верховного Главнокомандования, в которой категорически приказывалось «В связи с угрозой потери Крымского полуострова …в кратчайший срок эвакуироваться войскам Одесского района на Крымский полуостров». Вчитываясь в эту директиву, стоит обратить внимание на её 5-й пункт, гласящий: « Командующему ООР все не могущее быть эвакуированным; вооружение, технику, имущество и заводы, связь и рации – обязательно уничтожить, выделив ответственных за этим лиц». И тут невольно начинаешь задумываться, а интересовала ли московских начальников, сидящих в уютных кабинетах, участь брошенных ими на произвол судьбы 250 тысяч мирных жителей Одессы? Ведь, согласно этому приказу, их оставляли перед грядущими зимними холодами в полуразрушенном городе без тепла, продовольствия и освещения, да к тому же ещё с неработающим водопроводом и разрушенной канализацией. Не заболело у коммунистической верхушки сердце и за дальнейшую судьбу тех, кого сейчас принято называть группой особого риска – остающихся здесь жен и вдов воинов Красной Армии, рядовых коммунистов и комсомольцев, не сумевших попасть в число избранных и достать для эвакуации из обречённого города пропуск на транспорт. Ну а будущее десятков тысяч евреев, за уничтожение которых румыны принялись с первых же дней оккупации, в Кремле, видимо, вообще не обсуждалось. А ведь все эти люди, при любых обстоятельствах, продолжали оставаться гражданами Советского Союза, и забота о них, даже в самых критических ситуациях, являлась прямой обязанностью государства. Но в данном случае советские партийные и военные руководители Одессы поступили так, как привыкли это делать всегда, спасая в первую очередь себя, начав уже 5 октября эвакуацию партийного и советского актива7.
При этом уехать рядовому горожанину из осажденной Одессы в то время было делом нелегким, требующим обязательно иметь определённые связи в «верхах». Однако, даже получив заветный пропуск для посадки на судно, стоимость которого обходилась в 3-5 тысяч рублей, по рассказам горожан, нужно было выстоять ещё и многокилометровую очередь, начинавшуюся в порту, живой рекой вытекающую на Таможенную площадь, Польский спуск, Еврейскую улицу и терявшуюся где-то на Пушкинской8.
Ну а пока, получив в ночь на 1 октября 1941 г. директиву Ставки, командование ООР в тот же день фактически и начало эвакуацию войск Приморской армии, отправив в Крым на двух транспортах “Украина” и ”Жан Жорес” 633-й полк 157-й дивизии. Все остальные подразделения этой дивизии, кроме 384-го полка, участвовавшего в контрударе наших войск в Южном секторе обороны, были эвакуированы в последующие несколько дней. Конечно же, полученный из Москвы приказ ставил перед командованием ООР тяжёлую задачу, указывая перебросить на виду у противника с ограниченного плацдарма, расположенного фактически в его глубоком тылу, более 100000 бойцов Приморской армии и Одесской военно-морской базы. А ведь кроме пополнения людьми защитники Севастополя также с нетерпением ждали имевшиеся здесь 462 орудия, 1158 автомобилей, а также около 120 танков и бронемашин, из которых эвакуировано было только 30 единиц бронетехники. Нелишними были бы для крымчан и 25000 т. различных запасов воинского имущества, продовольствия и горючего, заготовленных на складах в Одессе для зимних боёв. Что же касается гражданского населения Одессы, то, согласно плану эвакуации, его также предполагалось вывезти, но только в количестве… 15 тысяч человек9.
И всё же, несмотря на возникающие постоянно трудности, в целом советское командование с этой задачей успешно справилось. Последние 35 тысяч бойцов и командиров Красной Армии с плацдарма под Одессой были эвакуированы в ночь с 15 на 16 октября 1941 г., а оставшуюся технику и вооружение, в числе которых оказалось около 100 танков (из них 52 серии ”НИ”), 3 бронепоезда, несколько стационарных зенитных и береговых батарей, решено было подорвать в последние часы перед уходом из города10.
Казалось бы, всё ясно, однако вопрос о том, когда же фактически наступил тот день, в течение которого наши войска прекратили сопротивление на подступах к Одессе, все же остается открытым. Хотя хронологически это традиционно представляется так: оборона города завершилась 16 октября 1941 г., когда последнее судно с защитниками Одессы покинуло акваторию порта. Но действительно ли в этот день Красная Армия активно сражалась за город? Имеются данные, что организованной обороны Одессы не было не только 16 октября, но и в два предыдущих этому дня, то есть 15 и 14 октября. При этом уже с вечера 13 октября большинство советских командиров под Одессой занималось не вопросами организации ведения боевых действий с противником, а решением задач, связанных, главным образом, с отводом своих подразделений с передовой. Вот как это описывается в журнале боевых действий 54-го стрелкового полка 25-й Чапаевской дивизии: «13.10.41 г. В 7.00 противник атакует силами роты 1-й стрелковый батальон. С 10.00 до 12.00 против нашего батальона действует уже батальон противника. Все атаки отбиты, противник отошёл на свои позиции. С 15.00 - дождь. В 15.30 получен приказ об оставлении Одессы. Оказалось, что сегодняшняя атака румын для нас была последняя. Оставляем для прикрытия позиций 2-й батальон и начинаем экстренные сборы...»11.
И это была последняя запись, описывающая в «Журнале боевых действий» ратный путь этого полка под Одессой, следующая была сделана уже в Крыму. Но, что интересно, с этого вечера румынские войска активных боевых действий за город также не вели. Такое поведение противника не только удивило, но и озадачило командование ООР, имевшее и без этого много забот с отводом своих войск, а также посчитавшее подобные действия румын очередной хитростью. Однако разгадка оказалась простой – накануне глава Румынии маршал Ион Антонеску приказал своим войскам перейти под Одессой к обороне, подготовившись к ведению здесь боевых действий зимой, наступать же было решено только весной 1942 г. Именно поэтому, не имея давления со стороны противника, советские дивизии уже к утру 14 октября, оставляя в арьергарде незначительные заслоны, начали планомерно отходить в порт, выводя, в первую очередь, фронтовые тыловые подразделения и штабы12.
Вот с этого момента город и остался практически беззащитен. Между войсками противника и Одессой протянулась тоненькая ниточка обороны, состоящая из малочисленных групп красноармейцев и краснофлотцев, которая была готова порваться в любое время и в любом месте даже от слабого нажима с противной стороны. В этот же день единственный воздушный щит города – 69-й истребительный авиационный полк, базирующийся в Одессе на ипподроме, – под видом выполнения очередного боевого задания 12 октября перелетел на крымские авиабазы. С этого момента в небе Одессы господствовали только ассы Люфтваффе13.
Отлично понимая напряженность обстановки, руководство ООР для укрепления морального духа бойцов, оставленных на позициях, выдвинуло в передовые линии практически всю имеющуюся в наличии бронетехнику (около 100 танков и 3 бронепоезда), постоянно прикрывая оборону огнём оставшихся береговых батарей и орудий кораблей Черноморского флота. Значительную помощь оказывала защитникам Одессы и авиация Черноморского флота, нанеся 15 октября по противнику бомбовые удары, в которых участвовало 25 пикирующих бомбардировщиков Пе-2 в сопровождении 28 истребителей. Однако все понимали – этого было явно недостаточно, и если бы вражеские войска всё же начали наступление, которое можно было ожидать в любой момент, то предотвратить его было бы просто уже нельзя. Даже теперь трудно себе представить, какой кровавой трагедии тогда удалось избежать в нашем городе. Именно поэтому у контр-адмирала Г.В. Жукова и его штаба в те дни была только одна забота – поскорей выводить с передовой войска, грузить их с вооружением и остатками техники на суда и скорее уходить из Одессы.
Теперь становится ясно, почему не 15-го, как было в плановой таблице, а уже к утру 14 октября в Одессу начали прибывать суда для эвакуации защитников города. К причалам подошли 15 транспортов, команды которых под прикрытием дымовых завес активно имитировали разгрузку вроде бы только что прибывших воинских частей, а в эфире появились позывные новых радиостанций. На самом же деле колонны автомобилей начали интенсивную переброску в порт тыловых подразделений, штабов, имущества складов и артиллерии, еще находящихся на передовой дивизий. Все понимали, что от скорости погрузки на транспортные суда зависит теперь не только план задуманной эвакуации, но и само существование многотысячной группировки ООР.
Вместе с тем, в городе, и об этом сейчас уже можно сказать прямо, начиная с 10 октября 1941 г. советской власти фактически уже не было. Военные, занимаясь вопросами эвакуации войск, почти перестали замечать горожан, которые, видя происходящее, интенсивно стали запасаться продуктами и всем тем, что попадалось на глаза. Так, вначале на окраинах, а затем и в центре Одессы, начались грабежи и погромы магазинов, складов, промышленных предприятий, вернее того, что на них осталось. И хотя днем в центре города еще царило видимое благополучие, с наступлением темноты выходить на улицы было опасно: растаскивались коллекции музеев, научных и учебных заведений, людей на улицах просто грабили и раздевали. Гибель мирных жителей становилась обычным явлением, а робкие попытки восстановить порядок и законность не успевших еще эвакуироваться милиционеров превращались в охоту населения за представителями власти. Для восстановления порядка в Одессе командованию ООР даже пришлось снять с фронта несколько боевых подразделений, а из числа сотрудников особых отделов создать тройки, которые в качестве представителей трибуналов расправлялись со злоумышленниками по законам военного времени – на месте14.
В городе активизировалась агентура румынской Сигуранцы и германского Абвера. Их усилиями оккупантам удалось предотвратить полное уничтожение взрывами порта, где для демаскировки погрузки войск Красной Армии на корабли в ночь с 15 на 16 октября гитлеровские агенты подожгли все пустующие деревянные склады, на фоне чего хорошо было видно всё здесь происходящее15.
Вместе с тем, противник явно заметил изменения в обороне, вызванные уходом значительной части войск Приморской армии из района боевых действий, о чем 11 октября начальник германской военной миссии в Румынии генерал-майор Гауффе докладывал в Берлин16. Тогда же штаб 4-й румынской армии получил от главнокомандующего группой немецко-фашистских армий «Юг» генерала-фельдмаршала Рунштедта директиву, предписывающую наступление по взятию города не начинать до тех пор, пока не будут готовы немецкие поддерживающие части, которые выделили из мотопехотных дивизий, наступавших на Ростов и Таганрог. Но для нанесения удара под Одессой эти дивизии нужно было снять с фронта, пополнить, и, передислоцировав на новое место, сосредоточить для нанесения удара. Учитывая это, румыны попытались в Западном и Южном секторе обороны провести наступательные действия своими силами, но эти действия были вялыми и привели только к оттеснению частей ООР на 1-2 км в районе Болгарских хуторов, ст. Дачной и пос. Гниляково17.
Так в истории обороны Одессы произошло то, что нечасто выпадает на долю полководцев, а попросту это называют – «счастливый случай». И подобный «подарок» сделало германское командование руководству ООР, чем мастерски и воспользовался контр-адмирал Г.В. Жуков, понимая, что у него есть всего несколько дней для эвакуации войск из города с минимальными потерями. Уже 12 октября было принято окончательное решение об общей эвакуации в ночь на 16 октября и уточнение ее плана с командирами дивизий18. При этом уже на следующий день всем подразделениям был выдан 3-дневный сухой паек, по 2,5 боевого комплекта винтовочных патронов с необходимым вещевым имуществом. Для прикрытия отхода главных сил от каждого полка, находящегося в первом эшелоне, выделялись арьергарды в составе одного стрелкового батальона. 14 октября в Одесский порт из Севастополя прибыло 14 судов для эвакуации основного контингента войск ООР и прикрывающая из на переходе морем эскадра боевых кораблей Черноморского флота, в составе которой находились крейсеры «Червона Україна» и «Красный Кавказ», эсминцы «Бодрый», «Смышленый», «Незаможник» и «Шаумян», канонерские лодки «Днепр» и «Буг», а также быстроходные тральщики «Щит», «Мститель», «Искатель» и «Якорь».
Видело ли румынское командование такое скопление судов и боевых кораблей и их активность в Одесском порту? Думаем, что да, и доказательством этому служит то, что с 14 на 15 октября фашистская авиация совершила 5 налетов на порт. Но на подходе самолеты противника встретили советские истребители, базирующиеся на аэродромах Крыма. Над Одессой развернулось тогда настоящее воздушное сражение, и к порту удалось прорваться лишь нескольким фашистским ассам. Поэтому разрушения причалов были незначительны, а поврежден был лишь один транспорт «Грузия», который после ремонта, вечером этого же дня, стал под загрузку на причале в Аркадии подразделений 90-го стрелкового полка 95-й Молдавской дивизии19.
Остальные суда и корабли от бомбардировки не пострадали, удачно рассредоточившись по акватории порта. После окончания вражеских налётов эвакуация продолжалась с удвоенной энергией – транспорты быстро становились под загрузку к причалам, на которые, не переставая, мощным потоком шли с передовой наши войска. Без работы не остались тогда и эсминцы, выставив в районе Сухого лимана 117 якорных и донных мин20. При этом у командования ООР заниматься вопросами обороны города просто не было времени, и это понятно, ведь основные события для советских войск теперь происходили в порту. Тем более что к обеду 15 октября командующий, штаб и Военный совет ООР переносили свой командный пункт на флагманский корабль – крейсер «Червона Украина». Здесь, укрывшись за броневыми плитами уже стоящего под парами на внешнем рейде, одного из мощнейших на Черном море боевых кораблей, советские адмиралы, генералы и партийные функционеры, окруженные чиновничьей сворой, пытались руководить эвакуацией с помощью радиограмм и посыльных21. Поэтому, 15 октября какой-либо активности советские войска под Одессой фактически не проявляли, да и на следующий день их действия не стали более энергичными.
К 3 часам 16 октября главные силы ООР, завершив ночной марш-бросок, закончили посадку на транспорты. Еще через час на передовые позиции передаётся приказ о подрыве выведенной на них бронетехники и бронепоездов, а в 5.10 из Одесской гавани вышло последнее судно с защитниками нашего города. При этом в 5:30 оперативный дежурный штаба ООР доложил командованию: «Эвакуация Одессы полностью завершена. Потерь ни в людях, ни в технике нет». Однако этот офицер явно лукавил, видимо не решившись утруждать начальство информацией о судьбе сброшенных при эвакуации в акваторию порта 15 танков и 19 автомобилей с грузом, а также о другом имуществе, транспорте, в большом количестве, брошенном на улицах и в пригородах Одессы. Это подтверждает и донесение, направленное генерал-майором Петровым 17 октября 1941 г. контр-адмиралу Жукову: «…автотранспорт, конский состав, кухня, трактора для артиллерии, транспорт, обозы – разрушены, уничтожены и частью потоплены»22.
А пока на город медленно и неуверенно накатывался день 16 октября. Стоял тёплый октябрь, был четверг, и в 9:00 от причала отошёл последний советский лоцманский катер «Сиваш», увозя в Крым начальника порта П.М.Макаренко, прокурора бассейна Н.И.Пахомова, военного комиссара М.М.Гильдина, начальника военно-транспортной службы Черноморского флота Б.В.Бартновского, начальника штаба ПВО Б.В.Загоровскиого, механика В.Ф.Ретушенко, капитана катера К.К.Мартынова и лоцмана П.И.Пучкова23. На отдыхавшие от эвакуационного шума и суматохи пустые улицы внезапно опустилась напряжённая и настороженная тишина. Лёгкий ветер гонял по Приморскому бульвару пожухлую листву и обрывки листовок, разбросанных украдкой ночью покидавшими Одессу активистами обкома партии и облисполкома:
«Дорогие друзья!
Кровожадные фашистские захватчики вероломно напали на нашу любимую Родину. Орды двуногих зверей хотят закабалить советский народ, сделать нас, свободных граждан, своими рабами, разорить наши города и села, забрать все богатства, созданные нашим упорным трудом…!
Областной комитет партии и исполком областного совета призывают вас не складывать ни на минуту оружия в борьбе против румыно-немецких оккупантов. Беспощадно расправляйтесь с захватчиками, бейте их на каждом шагу, преследуйте по пятам, уничтожайте их, как подлых псов. Пусть в каждом доме, в каждом дворе и улице, на больших и малых дорогах врага подстерегает смерть…
Пусть в каждом районе, в каждом селе нашей области и в городе Одессе грозно пылает пламя партизанской мести! Действуйте смело и беспощадно, беспощадно бейте и уничтожайте врага!
К оружию, товарищи! К оружию и грозной мести врагу! Будем биться до тех пор, пока враг не будет окончательно уничтожен и стерт с лица земли…»24.
При этом город, неожиданно для всех, оказался в глубоком фашистском тылу, на расстоянии более четырёхсот километров от ближайшей передовой, где события продолжали стремительно развиваться. В оккупации находилась практически вся Украина. 8-го октября на южном направлении германские танки подошли к Ростову и Таганрогу, а в Крыму части 11-й армии, под командованием генерала-фельдмаршала Эриха фон Левински Манштейна, осадили Севастополь. На северо-западе финская армия, возглавляемая маршалом Карлом Густавом Эмилем Маннергеймом, продвинулась на Карельском перешейке к линии, служившей до 1940 г. государственной границей и находившейся в двадцати километрах от Ленинграда. В то же время германская группа армий «Север», подчинённая генерал-фельдмаршалу Вильгельму Йозефу Франсу фон Леебу, захватив Шлиссельбург, брала в клещи город Ленина, отсекая его и беря в кольцо блокады с юга. Но тревожнее всего события развивались под Москвой. Руководимые маршалом Советского Союза Семёном Михайловичем Будённым дивизии 19-й, 20-й, 24-й и 32-й армий Западного и Резервного фронтов под Вязьмой оказались в окружении, где противник в боях захватил 663 тысяч пленных, 5 тысяч орудий и 1200 танков, а с 13 октября бои разгорелись уже на главных направлениях, ведущих к Москве: Волокаламском, Малоярославском, Калужском и Тульском. При этом 16-го октября Ставка основным рубежом обороны столицы назвала линию Ново-Завидовский – Клин – Истринское водохранилище – Истра – Красная Пахра – Серпухов – Алексин, а от него до московских окраин в некоторых местах осталось менее 100 километров!25
Однако утром 16-го октября одесситов, брошенных в холодном и полуразрушенном городе за сотни километров от линии фронта, эти события уже мало волновали. Впереди их ждала неизвестность оккупации, и тишина на пустынных улицах лишь изредка прерывалась единичными взрывами на окраинах и звоном разбитых витрин магазинов. Осторожно ступая по тротуарам, не убранным от битого стекла, обрывков газет, афиш, листовок и какого-то тряпья, одинокие прохожие, не веря своим глазам и слухам о сдаче города, зачем-то всё же спешили на работу, ставшую теперь уже никому не нужной. В подъездах и парадных домов, срывая с себя на ходу знаки различия, гимнастёрки и морские форменки, пытались укрыться бойцы заслонов прикрытия, бежавшие ночью с позиций, и люди, опоздавшие в порт на уходящие в Крым суда и ищущие спасения у одесситов. Впервые почти за полтора месяца после введения карточек на воду дворы не огласили гудки и крики водителей, ежедневно развозящих её горожанам. Бесшабашный и многоголосный Привоз, до этого не прекращавший свою работу ни в страшные дни чумных эпидемий, ни в тяжёлые годы революции и Гражданской войны, когда власть в городе менялась по несколько раз в день, одиноко дремал, удивляя местных дворняг и голубей пустыми прилавками. На Ришельевской, Новорыбной и возле полуразрушенного железнодорожного вокзала, будто споткнувшись на перегонах, обиженно стояли одинокие трамвайные вагоны. Казалось, что даже погода, глядя на происходящее, встретив едва начавшийся день медленно поднимающимся над морем ярким солнцем, к обеду начала затягивать небо грозовыми тучами. Беззащитная и униженная Одесса мучительно ждала вступления на её улицы батальонов своих новых хозяев.
Однако командование 4-й румынской армии и 72-й германской пехотной дивизии вводить в город войска не торопилось. Причиной этому послужили сообщения о минировании уходящими войсками Красной Армии правительственных, общественных и многих других зданий, а также акватории и причалов порта. В этих донесениях, поступавших от румынских агентов, заброшенных в Одессу ещё во время ее осады, назывались адреса помещений, где в последние дни осады города при участии советских военных проводились подозрительные работы, во время которых не исключалась возможность закладки фугасов замедленного действия. При этом уже к 9 часам утра небольшие разведывательные и сапёрные группы, обойдя оставшиеся кое-где на передовой малочисленные заслоны прикрытия советских войск, вошли незаметно в город. Убедившись в том, что частей Красной Армии и попыток горожан оказать активное сопротивление вступающим в Одессу оккупационным войскам нет, эти группы, с помощью информаторов и добровольцев из числа местных жителей, начали разминирование указанных «помощниками» объектов. Также старшие этих отрядов приступили к корректировке и уточнению на месте плана, составленного румынским командованием ещё в сентябре 1941 г., в котором определялось конкретное размещение в городе штабов и воинских частей26.
И уже к обеду румынские дивизии, не обращая внимания на робкое и беспорядочное сопротивление не успевших отойти к Одессе бойцов прикрытия, уже находились на пригородных улицах Одессы. Дислокация частей 4-й румынской армии к 13.00 16-го октября была такова:
– 7-я кавалерийская бригада, а также 8-я и 14-я пехотные дивизии вошли в Люстдорф и на дачу Ковалевского;
– в Ульяновку, Бугаёвку и на Большой Фонтан вступили 10-я и 27-я пехотные дивизии;
– к Ленпосёлку, 1-й Заставе и Кривой Балке выходили части 1-й гвардейской, а так же 21-й, 18-й и 2-й пехотных дивизий;
– в посёлок Усатово, район Хаджибеевской дороги, окраины Слободки (улицы Хуторская, Степная, Четвёртая) и Дальних Мельниц вступали подразделения 3-й, 5-й пехотных и 1-й пограничной дивизий;
– полки 1-й, 13-й пехотных и остатков танковой дивизии «Великая Румыния», а также 1-й кавалерийской бригады в это время уже находились в районе Лузановки, Куяльника, совхоза Большевик и Солдатской Слободки.
При этом остатки танковой дивизии «Великая Румыния», лишившись под Одессой большинства боевых машин, вынуждены были отойти к Тирасполю для переукомплектования и пополнения рядов27. Также в город тогда не вошли и части 72-й немецкой пехотной дивизии, командование которой, видимо, испугавшись советских мин, уступило этот приоритет своим румынским коллегам28.
В создавшейся ситуации их румынские союзники, сделав в указанных районах непродолжительную остановку, приступили к подготовке своих частей к торжественному вступлению на центральные улицы города. Частям был отдан приказ переодеться в парадную форму, привести в порядок вооружение и боевую технику; потрёпанные в боях батальоны отводились подальше в арьергард. Право первым вступить на Соборную площадь, Дерибасовскую, Ришельевскую и Пушкинскую было отдано полкам 1-й гвардейской дивизии. При этом освещать данное событие должна была большая группа корреспондентов, прибывших из всех стран-сателлитов фашистской Германии, заранее распределённых по воинским частям. Делегацию представителей прессы возглавили гражданский губернатор Транснистрии профессор Г. Алексяну и будущий Городской Голова Одессы Герман Пынтя, назначенные на свои посты маршалом И. Антонеску ещё в сентябре 1941 г. Пока войска готовились к торжественному параду, эти румынские чиновники в одном из домов на улице Моторной репетировали свои праздничные речи. В то же время на расположенных рядом улицах румынская военная полиция начала облавы на не успевших спрятаться в предместьях советских бойцов заслонов прикрытия. Расстреливая на месте пытавшихся сопротивляться или бежать, оккупанты арестовывали и всех хозяев домов, не отказавших им в приюте. При этом немногочисленные группки молдаван, вышедшие с цветами встретить своих «освободителей», испугавшись ружейной пальбы, побросали на мостовые приготовленные оккупантам подарки и быстро разбежались по домам29.
К 16 часам небо окончательно затянулось тучами, стал накрапывать мелкий дождик. Наконец-то войскам поступил сигнал, что можно начать движение к центру города. Построившись в колонны по четыре, с развернутыми знамёнами и оркестрами во главе, румынские батальоны парадным маршем двинулись по улицам Одессы к Соборной площади. Однако, невзирая на тщательную подготовку, торжественного входа оккупационных частей в город всё же не получилось. Оказалась, что в некоторых местах мостовые были разворочены воронками от снарядов и авиабомб, а на перекрестках движению мешали выстроенные одесситами ещё в августе-сентябре баррикады, вокруг которых часто попадались участки минирования. В результате этого, темп движения колонн постоянно нарушался, солдаты сбивались в группы, а их настроение и моральный дух быстро падали. Торжественности события не увеличивал и начавшийся мелкий осенний дождь, время от времени усиливающийся, безжалостно уничтожая блеск парадной формы и превращая праздничный внешний вид подразделений в мокрую, безликую и грязно-желтую людскую массу. Только в преддверии сумерек головные колонны 1-й гвардейской дивизии вышли к центру города и по улице Тираспольской медленно продвигались к Соборной площади. О реакции горожан на вступление оккупантов, которых встречали цветами, иконами и даже хлебом с солью, Адриан Оржеховский, оказавшийся очевидцем тех событий, в своих дневниках написал следующее: «Толпы народа, а большей частью женщины, кричали «Ура» и размахивали шапками, а часть останавливающихся машин публика буквально облапливала. Многие раздавали румынам табак, спички, печенье. Евреи особенно глупо и заискивающе себя вели…»30.
И все же торжественный вход королевских войск Румынии в поверженную Одессу не состоялся. Вымокшие до нитки, уставшие от напряжения дня и бессмысленных команд офицеров рядовые солдаты, пережившие в боях за город не один десяток тревожных дней, стремились поскорее оказаться в тёплых казармах, и, переодевшись в сухое обмундирование, быстро забыться во сне. Ближе к вечеру на всех афишных тумбах и стенах домов появились первые распоряжения оккупантов о сдачи населением противогазов, телефонных аппаратов и радиоприемников. Вместе с тем населению разрешалось выходить на улицу с 7 утра до 6 вечера31.
Быстро и незаметно наступила темнота, и только отблески офицерских фонариков, мелькание зажженных фар и усталый топот солдатских башмаков напоминали о том, что в город беспрерывным потоком продолжали входить войска 4-й румынской армии. Но вот что удивительно, вступающие части без лишней суматохи и суеты, как на учениях, безошибочно находили нужные улицы и адреса домов, где им определена была безопасная ночёвка. При этом, начиная с 18:00, наведение порядка на всех улицах фактически перешло в руки патрулей военной жандармерии и воинских частей, а комендантский час наступил как-то сам по себе. Переживший оккупацию В. Швец в своих дневниках об этом пишет следующее: « 16 октября 1941 г… К вечеру все стихло. Стали низко летать чужие самолеты, разрисованные крестами. Соседи машут им. Ночь зловеще-спокойная…»32. Теперь, чтобы выжить, горожанам нужно было перебороть себя и суметь в течение долгих 907 дней приспособиться к румынско-германской оккупации, сохраняя при этом своё человеческое достоинство.
Исходя из всего вышеизложенного, 16 октября 1941 г., возможно, следует считать наиболее противоречивым днём истории Великой Отечественной. Он по своему значению весьма недалеко отстоит от трагического дня начала войны – 22 июня. В этот день паника среди населения и высшего советского руководства в Москве чуть было не привела Советский Союз к катастрофе. Однако принципиальное решение И.В. Сталина не покидать столицу очень быстро изменило ситуацию.
В Одессе же исключительно «военное счастье» командования ООР, обусловленное весьма странными в данной крайне благоприятной ситуации решениями румынского и немецкого командований, этакого «его величества случая», спасло многочисленную Приморскую армию и 250-тысячный портовый город от, гипотетически, одной из крупнейших катастроф новейшей военной истории. Вместе с тем, 16 октября, несмотря на определённое безвластие, Одесса всё ещё жила в условиях военного, оборонительного положения. Но только первую половину дня. Во второй вовсю чувствовалось наступление новой полосы жизни одесситов – румыно-немецкой оккупации. Но лишь к концу дня новые хозяева Одессы – командование 4-й румынской армии и гражданская администрация Транснистрии, – сделали первые, относительно робкие (или решительные) шаги, которые, чтобы выжить, одесситы восприняли как насущную необходимость, а не как должное.
А потому, говоря конкретно о последнем дне обороны Одессы, по всей вероятности, даже сейчас однозначный ответ на вопрос, когда же он наступил, дать трудно, да и закончилась она для каждого по-своему. Для кого-то это произошло с посадкой на суда, покидавших 15 октября с войсками наш город, а некоторым пришлось её принять, уже оказавшись в колоннах пленных, состоящих в основном из бойцов заслонов прикрытия, которые через день оккупанты прогнали по улицам Одессы. И всё же для большинства это случилось 10 апреля 1944 г., при виде первых советских танков, появившихся на Пересыпи.
ПРИМЕЧАНИЯ:
1Одесская область в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.: Документы и материалы. – Одесса: Маяк, 1970. – С. 143.
2 ГАОО. – Ф. Р-2242, оп. 4, д. 23, л. 11; Volkl E. Transnistrien und Odessa (1941-1944). Regensburg, 1996. – P. 27.
3ОИКМ, фонд ВОВ. - Д-IV-I. Материалы командования ООР. Приказы Ставки. - д. 1859, л. 1.
4 Архив МО России. - ф. 288, оп. 9895, д. 1, л. 149.
5 Одесская область в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг... – С. 135.
6 Азаров И.И. Осажденная Одесса. – 3-е изд. – Одесса: Маяк, 1975. - С. 190, 194.
7 ОИКМ, фонд ВОВ. - Д-IV-29. Партийные и советские органы власти в обороне Одессы. – д. 2428, л. 9.
8 ГАОО. – Ф. 11, оп. 11, д. 66, л. 5.
9 История Одессы / Коллектив авторов. Гл. ред. В. Станко.- Одесса: Друк, 2002. - С. 305.
10 ОИКМ, фонд ВОВ. - Д-IV-II. Танки и бронетехника в обороне Одессы. - д. 2059, л. 31.
11 73 героических дня: Хроника обороны Одессы в 1941 году. - 2-е изд. – Одесса, 1978. – С. 276.
12 История Одессы… – С. 393.
13 ОИКМ, фонд ВОВ. - Д-IV-I0. Авиация в обороне Одессы. - д. 3032, л. 3.
14 ОИКМ, фонд ВОВ. - Д-IV-I. Материалы командования ООР. Приказы Ставки. - д. 1856, л. 2.
15 Одесский порт. Год 1941: Одесские портовики в героической обороне родного города: [СБ] / Музей Одесского морского торгового порта им. Ф.П. Деволана. Ред.-сост. Т.Н. Глеб-Кошанская. - Одесса: студия «Негоциант», 2006. – С.118.
16 ВИА ВНУ Генерального штаба ВС России. - инв. № 632, л. 113.
17 Там же. - инв. № 124, л. 175.
18 73 героических дня: Хроника обороны Одессы в 1941 году… – С. 279.
19 Одесский порт. Год 1941: Одесские портовики в героической обороне родного города… - С. 201.
20 73 героических дня: Хроника обороны Одессы в 1941 году... – С. 281.
21 История Одессы… - С. 395.
22 ОИКМ, фонд ВОВ. - Д-IV-I. Материалы командования ООР. Приказы Ставки. - д. 424, л.1.
23 Одесский порт. Год 1941: Одесские портовики в героической обороне родного города… - С. 118.
24 Одесская область в Великой Отечественной войне. 1941 - 1945… - С. 208.
25 Вестфаль З., Крейпе В., Блюментрит Г., Байерлейн Ф., Цейтлер К., Циммерман Б., Мантейфель Х. Роковые решения. Пер. с анг. - М.: Воениздат, 1958. – С. 30.
26ОИКМ, фонд ВОВ. - Д-IV-29. Партийные и советские органы власти в обороне Одессы. - д. 2551. - л. 3.
27 Барятинский М. Бронетанковая техника стран Европы 1939-1945. // Бронеколлекция. – Москва, 1999. - № 5. – С. 18.
28 Смирнов В.А. Реквиум ХХ века. - Ч. 1. - Одесса: Оптимум, 2001. – С. 401.
29 Бекерский В.И. Мир и война [в 2 т]. Мемуары. – Т. 1. - Кн. 2.- Одесса: ОГМА, 2001. – С. 204.
30 Дневник Адриана Оржеховского. Записки 1941-1944 г.г. / Под ред. Мельниченко Л.А. // Дом князя Гагарина: Сборник научных статей и публикаций / Одесский литературный музей. – Вып. 4. – Одесса: Моряк, 2007. – С. 286.
31 ГАОО. – Ф. 94, д. 27, л.31.
32 Смирнов В.А. Указ. Соч. – С. 401.
